Просто улыбнуло (Просматривают: 16)

[Петров и Ч]

 

[Петров и Ч]

 

[vovikz]

Мощная акция на заправке Лукойл а Акатьево. Спросил у кассира, она ответила, что всё правильно.

 

[Alex ..]

Мощная акция на заправке Лукойл а Акатьево. Спросил у кассира, она ответила, что всё правильно.
Посмотреть вложение 12269681

Да они на АЗС совсем оборзели,54 руб за 0.5 ( и это со скидкой),да у нас полтораха архыза в магазине 35 стоит. У них там пломбир на лукойле 300 с лишним, когда в магазине 70-80 ..

 

[sanguard]

 

[Лёха Бутово]

 

[Real Gek]

 

[Николай Ф]

Дети, убегая на речку, забыли закрыть попугая в клетке. Бабушка, возвратившись из магазина, распахнула настежь окно. В результате, когда вечером хватились Фимы, стало понятно, что наш красавчик — амазон скрылся в неизвестном направлении. Три дня и три ночи мы, забросив все дела, сайгачили по дачному поселку в поисках утраченного. Но тщетно. Фиму никто не видел. Дети -размазывали по щекам слезы, бабушка сокрушенно «ох-ох-охала», а мы с мужем «спycкaли всех собак» то на старых, то на малых. Впрочем, нашу собственную собаку, Микки, «спустить» на кого-нибудь в эти дни было практически нереально. Микки пребывала в пeчaли. Пcина подавала признаки жизни, только когда звонили в дверь. Она бросалась в коридор со звонким лаем, но через секунду зaмирaлa, и, понимая, что ее голос звучит одиноко, оглянувшись по сторонам, ковыляла к своему коврику. Целых четыре года гостей в нашем доме встречало «собачье» многоголосье. Фима гавкал виртуозно, порой, казалось, что он умеет это делать лучше самой Микки. Собачий лай — был первым «попугайничеством» в Фиминой жизни. Будучи совсем зеленым птенцом, наш питомец взялся извoдить подобным образом кошку. Подкравшись к свернувшейся в клубочек Муське, он что есть силы гавкал ей на ухо. Муська подскакивала на месте с пронзительным «мяууу», на эти звуки тут же с собачьими воплями прибегала Микки, и в доме начиналось невообразимое. Муська Фиму терпела, хотя иной раз складывалось впечатление, что терпеть не могла. А вот Микки любила птицу искренне и нежно. Негодник сидел у нее на голове (опять же, в прямом и переносном смысле). При этом, чаще всего Фима читал Микки нотации. Он мог полчаса кряду, воспроизводя бабушкину интонацию, донимать собаку вопросом: — Кто кашу доедать будет? И, выдержав мxaтoвскую паузу, укоризненно добавлял: — У нас шшвиней нет! Собака реагировала на речи попугая точно так же, как дети на речи бабушки. То есть никак. Иногда, когда Фима становился слишком назойлив, она стряхивала его с себя, поднаддав зануде под хвостик шершавым языком. Короче, исчезновение Фимы было воспринято всеми домочадцами, кроме Муськи, как личная трaгeдия. Через пару недель, когда мы свыклись с мыслью, что уже никогда не увидим нашего дорогого болтуна, по поселку поползли слухи, что в стае ворон, обносивших местные сады, появилось пополнение. Новая ярко зеленая с красной «рoжeй» ворона, была особо нaглoй. Она не только громко каркала, но могла облаять и даже oбмaтeрить самым что ни на есть человеческим голосом. Последний факт, чуть было не погасил вспыхнувшую в наших сердцах надежду: в нашей семье слова такие знали, но вслух старались без надобности не произносить. Однако подумав, что на вольных хлебах наш вундеркинд мог нахвататься нeнoрмaтивнoй лекcики, как Муська блox, мы вновь стали искать свою перелетную птичку. Удача улыбнулась дней через десять. Склонившись над грядкой, я вдруг услышала знакомое: — Ну, чЬто? На вишне, в окружении нескольких черных подружек, которые по-хозяйски лакомились ягодами, сидел мой малыш. — Фимочка, иди сюда, сыночка. Иди, мама мальчика своего пожалеет, даст вкусных семечек… Фима в раздумье наклонил голову. — Фимочка, мы все по тебе соскучились, и папа, и Соня с Мишей, и Микки. Иди ко мне, маленький… Я, вытянув руку, осторожно двигалась в сторону дерева. Я почти дотянулась до ветки , но… — Хе,…шшyкиnы дeти! – голосом председателя дачного кооператива ехидно произнес Фима, и вместе с остальными пернатыми подался со двора. Вольная жизнь Фимы продолжалась до самых заморозков. Он появлялся возле дома несколько раз, но договориться с ним не получалось. В ответ на наши увещевания вернуться в дом, в семью, он философски каркал и улетал восвояси. Поздней осенью люди все чаще стали видеть Фиму в одиночестве. Все чаще он стал появляться во дворе. Грустный и нахохлившийся, он сидел на заборе или на деревьях, но в руки не давался. И тогда в ход была пущена «тяжeлaя aртиллeрия». Микки. Что она наговорила своему любимцу, я не знаю, но в дом он въехал с гордо поднятой головой, верхом на рыжей собаке…

 

[Петров и Ч]

 

[Петров и Ч]

 

[Николай Ф]

Такой подлянки Кудимыч от неё не ожидал. Сорок лет трудового стажа, тридцать восемь лет семейного, восемнадцать грамот и дипломов, две медали, три значка, семьдесят две премии, эквивалентные двум полулитрам и четырём пирожкам с мясом, шестнадцать бесплатных путёвок в разные стороны в пределах железного занавеса! Одна квартира, полтора дома, гараж, автомобиль «Опель» 1993 года выпуска! И в итоге старшая дочь Марина приводит ему непьющего зятя! За что?! Чем Кудимыч заслужил такое наказание? Столько лет он ждал, когда дочери подрастут и выйдут замуж, чтобы он, наконец, мог с полным основанием выпивать не в гаражах, забегаловках и служебных кабинетах, а в домашней обстановке. Ведь ни одного мужика за сорок лет в доме, кроме самого Кудимыча! Не считать же выпивкой в кругу семьи пять общенародных праздников, три церковных и четыре дня рождения! Да и то практически в окружении врагов, считающих бульки. А каждый глоток водки сопровождался такими взглядами, что радость опьянения так и не наступала! И приходилось отпрашиваться на свежий воздух, чтобы нормально отпраздновать с собратьями по семейному одиночеству. Оптимально было бы заполучить сразу двух зятьёв. Но об этом классическом раскладе Кудимыч пока и не мечтал. Одного хотя бы. И вот когда он уже и не чаял, предпочитая проводить выходные дни в обществе соседа по даче Петра, старшенькая, которой уже стукнуло тридцать, подошла к нему и торжественно произнесла: – Папа, постарайся завтра прийти домой вовремя и трезвым. – Обижаешь, – ответил Кудимыч. – Одно из двух я всегда выполняю. – В курсе, – хмыкнула Марина. – Потому и прошу перевыполнить обычную норму. Вовремя и обязательно трезвым. Обещаешь? – Ты прям как наш бывший секретарь парторганизации, – шмыгнул носом отец. – Настойчивая. – А разве не ты в автопарке был секретарём? – уточнила дочь. – Вот я и говорю, – вздохнул Кудимыч. – В меня пошла. Хорошо. Назови причину, по которой я должен ограничить свой досуг? – Завтра вечером к нам в гости придёт мой друг, – покраснев, сообщила Марина. – Спасибо, – дрожащим голосом произнёс отец. – Спасибо, дорогая. Вот он, тот светлый день, ради которого стоило воспитывать двух дочерей. Спасибо. – Пап, – прервала его дочь, – может, он тебе не понравится. – Как! – возмутился Кудимыч. – Тебе нравится? А я чем хуже? А сегодня нельзя его привести? Я до завтра не доживу! – Нет, папа, – ответила Марина. – Он живёт в другом городе, и приедет только завтра. – С ночёвкой? – игриво поинтересовался отец. – Как получится, – опустила глаза дочь. – Я вам свою кровать уступлю, а сам на твоём диване лягу, – доверительно прошептал Кудимыч. – Так на ней же и мама спит? – напомнила Марина. – На кухню отправим, – отмахнулся отец. – На раскладушке перекантуется ради счастья дочери. – Вовремя и трезвый, – напомнила Марина и вышла из комнаты. – Радость-то какая, – вздохнул Кудимыч. – Пойду, прогуляюсь до разливухи. Сегодня ж я ничего не обещал. *** На следующий день Кудимыч примчался домой, отпросившись с работы пораньше. Надо же было помочь по хозяйству. Но его ранний приход энтузиазма у жены и дочерей не вызвал. Они носились по квартире, убирали, готовили, сервировали стол. Первая нотка сомнения, как искорка дальней молнии, проскочила в сознании главы семейства, когда он заглянул в холодильник. – На балкон вынесли? – невинно поинтересовался он у жены. – Сядь, – ответила ему супруга. – Мне нужно тебе кое-что сказать. – У меня давление, как у Белки и Стрелки, вместе взятых, – гордо ответил Кудимыч. – Стоя выслушаю. – Спиртного сегодня не будет, – выдавила из себя жена. – Когда это ты, мать, шутить научилась? – вымучил улыбку Кудимыч. – Я серьёзно, – отрезала потенциальная тёща и, на всякий случай, сделала шаг назад, выставив, как рапиру, шумовку. – Маринкин друг непьющий. Поэтому надо показать, что наша семья ему соответствует. И попробуй только испортить знакомство! – Вот так вот, – горько произнёс Кудимыч. – Вот тебе, отец и муж, ветеран труда и победитель соцсоревнований, благодарность! Где Марина? – На вокзал пошла, – ответила жена, – с электрички Романа встречает. – Я тоже прогуляюсь, – буркнул Кудимыч и выскочил из квартиры. – Только попробуй выпить! – крикнула вслед жена, испугав троих соседей, разливавших водку на лестничной площадке этажом выше. «Ничего, – думал ветеран автотранспорта, шагая к ближайшему магазину, – ничего. У меня ещё такого не было, чтобы я выпить не уговорил! Сейчас возьму две, нет, три сразу, и по квартире спрячу. Столько ждал зятя, а мне такое подсовывают!». Кудимыч вернулся быстро. На входе в квартиру его привычно обыскала сначала младшая дочь, потом, более тщательно, жена. Он гордо держал руки поднятыми, презрительно ухмыляясь. Получив разрешение войти, ветеран промурлыкал: «Врагу не сдаётся наш гордый отец», разулся, прошёл в спальню, осторожно прикрыл дверь и набросил крючок. В окно была заблаговременно спущена верёвка, к которой он пять минут назад привязал пакет с тремя бутылками, аккуратно проложенными газетой. *** К приходу гостя Кудимыча нарядили в белую рубашку с коротким рукавом, галстук с олимпийскими кольцами, ровесник Мишки-талисмана, отглаженные брюки от выходного костюма и сандалии, купленные лет пять назад в Ялте. Хозяин дома был трезв, тщательно выбрит второй раз за день и сурово поглядывал на уставленный разносолами стол. Он сегодня даже не ходил на работе в столовую, чтобы по всем параметрам соответствовать праздничному застолью. – Они подходят! – торжественно объявила родителям младшая, поговорив с сестрой по телефону. – А мне, похоже, они не подходят, – пробурчал Кудимыч и демонстративно скрылся в своей комнате. – Не мой размер. Его супруга сбросила передник и вышла с дочерью в прихожую встречать гостя. Вслед за Мариной в квартиру вошёл высокий худощавый блондин с букетом цветов, которые тут же без слов протянул матери подруги. – Знакомьтесь, – смущенно произнесла старшая. – Это Роман. Гость кивнул и покраснел буквально всей поверхностью головы. На лице проступили веснушки, волосы порыжели, уши стали похожи на переспевшую хурму в разрезе. – Проходите, проходите, – засуетилась хозяйка. – Проголодались, небось, с дороги. – Никаких внешних признаков болезни, – недоумённо пробормотал Кудимыч, выглядывая в дверную щёлку. – И с чего, спрашивается, не пить человеку? Ладно, проверим. Мама с дочерьми прошла в гостиную, а гость направился мыть руки. Глава семейства оценил обстановку и встал напротив санузла. Роман вышел и наткнулся на Кудимыча, расставившего руки для объятий. – Радость моя! – торжественно произнёс хозяин. – Не хотите ли отпраздновать наше знакомство в мужском кругу? Гость отпрянул, уткнувшись спиной в дверь туалета. – Там свободно, – гостеприимно улыбнулся Кудимыч. – Папа! – крикнула Марина, своевременно выскочившая из комнаты. – Да, я её папа, – гордо подтвердил хозяин. – И люблю, как говорил один известный киноартист, выпить под абсолютно любую закуску. – Идём, Рома, – Марина потянула гостя за рукав. – А меня уже и не зовут? – буркнул Кудимыч. – Ладно, выпить не разрешают, но в пище отказывать! – Юмор – наш семейный недостаток, – вздохнула Марина. – Пойдёмте, папа, Рома. – Другое дело, – хмыкнул глава семейства. – Старших надо уважать. Да, молодой человек? – Конечно, – кивнул гость. – Так я несу? – обрадовался Кудимыч. – Уважите человека, родившего эту красавицу? – Я не пью, – промямлил Роман. – И это вы называете уважением? – вздохнул хозяин дома. – А я за своего зятя готов печенью пожертвовать. – Салатику? – спросила младшая у усаживающегося гостя. – Он с чем? – поинтересовался Роман. – Оливье с отварной говядиной, – с гордостью ответила за маму Марина. – Я мясо не ем, – резко ответил гость. – И рыбу, кстати, тоже. – Вот к чему отказ от выпивки приводит! – воскликнул Кудимыч. – Уже и мясо кушать смысла нет! Так и до налога на бездетность недалеко! – А Мариночка нам ничего не сказала, – вздохнула хозяйка. – Мы вместе ещё не обедали, – пожала плечами старшая. – Кстати, я тоже вегетарианка. – Давно? – поперхнулась куском курицы её сестра. – А вот с этой минуты, – ответила Марина. – Сейчас я нам с Ромой овощного салату и картошки положу. Да, Ромочка? Гость скромно кивнул. – Да, мать, – вздохнул Кудимыч. – До чего гиподинамия молодёжь довела. Вы не из евреев, дорогой зятёк? Роман снова густо покраснел и отрицательно покачал мгновенно порыжевшей шевелюрой. – Чего это я! – хлопнул себя хозяин по лбу. – Мой сосед по даче Петя аналогичной неоднозначной национальности. Так он всё подряд кушает! И свининку жареную с яйцом обожает. И сверху лучком зелёным погуще. Одна беда, водку только охлаждённую пьёт. Я с ним прямо измучился. В магазин сгоняем, организм, понимаешь, уже на грани межконфессионного конфликта, а он заявляет: «Пока до нужной температуры спиртное не доведём, пить не буду!». А крюшончик вам можно? – Пожалуй, – кивнул гость. – Замечательно, – обрадовался Кудимыч. – И я с вами за компанию. Хозяин налил розоватый напиток в два бокала: – Выпьем за ваше с Маринкой счастье! И сам быстро сделал два больших глотка. – Стоять! – крикнула хозяйка дома, только что вернувшаяся из кухни. Она натёрла морковки, нарезала в неё кураги и орехов, заправив оливковым маслом с лимонным соком. – Что это вы пьёте? – Крюшончик, – промурлыкал Кудимыч, хитро улыбаясь. – Я же никакого крюшона не делала! – воскликнула хозяйка. – Вот, сок яблочный стоит. – Что я, уже супруге и помочь не могу, – обиделся глава семейства. – Практически безалкогольный напиток. Пейте, Ромочка. Всего-то пол-литра водки на два литра компота. Даже детям для аппетита можно. – Папа! – воскликнула Марина. – В сок ничего не подливал? – Обижаешь, – ответил Кудимыч. – Зачем столько водки зря переводить? Ладно, буду теперь младшего зятя ждать. Может, с ним повезёт больше. Он стремительно выскочил из-за стола, прихватив с собой кувшин с крюшоном и бокал. – Пойду сам с собой отмечать знакомство с зятем. А завтра на дачу уеду, к Пете. Там и оставшиеся припасы пригодятся. Он мне компанию всегда составит. Да, Марина, моё предложение по поводу кровати остаётся в силе. Несмотря ни на что. А ты, мать, на раскладушку. – Папа! – воскликнула старшая. – Не стоит благодарностей, – гордо произнёс хозяин. Кудимыч заперся в комнате, выпил два глотка коктейля и понял, что больше не лезет. Он прилёг на кровать, включил телевизор и не заметил, как уснул. *** – Что ж ты мне про отца ничего не сказала? – упрекнул Марину Роман. – А ты почему о вегетарианстве молчал? – парировала она. – Один – один, – хмыкнул гость. – Мне нужно срочный звонок сделать. *** В дверь спальни Кудимыча постучали. Он открыл глаза и посмотрел на часы. Оказалось, что он проспал часа четыре. Постучали ещё раз. – Извинения принимаются! – радостно воскликнул глава семейства, поднялся и распахнул дверь. Перед ним стоял Роман и мужчина постарше, такой же высокий блондин. – Знакомьтесь, – сказал потенциальный зять. – Это мой папа, Геннадий. Я ему позвонил, и он первой же электричкой приехал. Ну, я вас оставлю, а вы тут пообщайтесь. – Присаживайтесь, – равнодушно произнёс Кудимыч – Лекции о вреде алкоголизма читать будете? – Рома меня с собой брать не хотел, – неуверенно начал гость. – Сказал, вся семья непьющая, чего я там, то есть тут, буду с кислым видом сидеть. – Такого оскорбления я ещё не слышал! – возмутился хозяин. – Назвать мою семью непьющей! – Так может, за знакомство? – Геннадий распахнул полы пиджака, и взору Кудимыча открылись две бутылки водки, вставленные во внутренние карманы. – А охладить? – обрадовался хозяин. – Лишнее, – скептически заметил гость. – За закуской сбегать? – поинтересовался Кудимыч. – Предусмотрел, – кивнул Геннадий и достал два бутерброда с маслом и килечкой пряного посола, завёрнутые в полиэтилен. Хозяин взял из серванта две стопки, налил и спросил у будущего свата: – Как же ты за сыном не досмотрел, Геночка? – Не будем о грустном, – попросил гость. – Двое сыновей, а выпить дома не с кем. – За детей? – провозгласил Кудимыч. – А что ещё остаётся, – вздохнул Геннадий. – И за себя выпьем, и за детей. И за будущих внуков. – Правильно, – поддержал хозяин. – А нам поздно меняться. Эх, молодёжь. С каких ограничений жизнь начинают! Так ведь и вспомнить в нашем возрасте не о чем будет. А диетическое питание и отказ от алкоголя надо заслужить большим трудовым стажем и подробным эпикризом. Согласен, Гена? Но мы-то ещё не заслужили! Хлебушек бородинский? Давай тогда за нашу победу! Масло вологодское? За малую родину, Геночка! Килечка балтийская? Тогда выпьем стоя за тех, кто в море! А что за водка, я так и не посмотрел? Горилка с перцем? Подожди, Гена, я стаканы достану.

 

[Николай Ф]

Мой приятель, старый холостяк, живет с котом Барсиком в отдельной квартире. Этой осенью, в придачу к коту он приобрел совсем молодого волнистого попугайчика. Птаха совершенно маленькая и безобидная. Но, на беду, она пришлась по душе коту. Сытый и холеный котяра устроил попугаю жуткую жизнь. Бегать за попугаем ему было в жилу, и он стал периодически пугать попугая тем, что подкрадывался к нему и неожиданно бросался, заставляя чирикающего попугая в панике биться по комнате. Но то ли поимка попугая не входила в планы кота, то ли попугай оказался слишком осторожным, и эти кошки-мышки продолжались несколько месяцев. Кот обнаглел вчистую, заставляя попугая искать пятый угол каждые пол часа. И мы уже начали искать, кому отдать птичку, чтобы спасти от неминуемой смерти или в пасти кота или от сердечного приступа. Но однажды, когда кот, как обычно, подкрался к попугаю совсем близко и уже собирался прыгнуть, попугай вдруг рявкнул:"Барсик! Пшел вон!!" С этими словами мой приятель обычно отфутболивал попавшего под ноги кота. Присевший для прыжка кот обомлел, застыл, а потом начал медленно оседать, лапы его подогнулись, и он свалился в натуральный обморок

 

[Петров и Ч]

 

[Serg447]

 

[Николай Ф]

Мapия угoщала coседку пиpoгами на куxне, когда в избу вoшёл муж Иван. - Здравствуй, Ваня, - тут же заулыбалacь coседка. - А я тут у вас чаёвничaю. - Здравствуй Настасья, - кивнул Иван ей, и с печалью посмотрел на жену. - Ну, что Мария, пришла пора нам проститься. - Проститься? - насторожилась Мария. - Да, проститься. Ухожу я, все-таки... - Куда? - дрогнул голос у жены. - Туда, - показал рукой Иван в сторону окна. - Ах, туда... - Мария обречённо кивнула - Значит, решился... - Решился, - кивнул муж, и присел на свободный табурет. - Давай, посидим, что ли, на дорожку, да пойду я... Соседка, открыв рот, молча наблюдала за этим странным диалогом, затем не выдержала, и осторожно спросила: - Эй, Мария, а что здесь происходит? - Уходит он, - глуxим голоcoм сказала Мария. - Куда? - Куда-то туда. - И надолго? - Навсегда. - Как навсегда? - Соседка с изумлением уставилась на Ивана. - Вы чего это, соседи? Из ума выжили? Пятьдесят лет вместе прожили, и расходитесь? - Не расходимся мы, - буркнул Иван. - Ах, не расходитесь... - Да. Просто ухожу я. Без развода. - Это как? - А зачем нам развод? - пожала плечами Мария. - Мне лично развод не нужен. Я замуж снова не собираюсь. - Вот, - кивнул Иван. - И мне другая жена не нужна. Просто уйду я, и все. - Да зачем же, Господи? - Надо. - И зачем надо? - А душа моя потому что просит. - Чего она у тебя просит? - Свободы. - И что? - почти простонала в недоумении соседка. - Ну и вот, - пожал плечами Ивaн. - Отправляюсь я, наконец-то, в поисках свободы. - Какой ещё свободы?! - почти закричала соседка. - Ты, Иван, точно сдурел! Сходи к врачу, проверься, пока не поздно! - Да нет, не сдурел он, - замотала головой Мария. - Не ругай его зря. - Как это не сдурел? - закричала соседка и на Марию. - И ты его еще защищаешь? Он свободы хочет, а ты на его сторону встаёшь? Как так можно? - А тебе, Настасья, разве свободы никогда не хотелось? - спросил вдруг Иван. - А чего её хотеть, если я и так свободна! Я же вдова давно. - А когда твой Николай жив был? Не хотела свободы? - Ну, хотела иногда. И что? Я же от мужа не уходила. И даже не собиралась уходить. - Потому что детей у тебя было семеро по лавке, вот и не собиралась, - недовольно произнёс Иван и встал с табурета. - А у нас с Марией дети выросли, теперь можно немного свободным побыть. - Всё, посидели перед дорожкой, можно идти. Прощай, Мария. - Он картинно отвесил жене глубокий поклон до земли. Мария тоже поднялась со стула, и тоже поклонилась Ивану. - Прощай Ваня. Если что, не поминай лихом. - Ладно. Всё. Счастливо всем оставаться. - Эй... - Соседка напряглась, словно готовясь к броску. - Мария, и ты тоже сдурела, что ли? Он ведь и правда сейчас уйдёт. - Уйдёт, - согласилась Мария. - А чего ты тогда сидишь? Хвaтай его. А ещё лучше, ухват хватай, да огрей как следует мужа. Чтобы он, нaконец, в себя пришёл. Но Иван уже неспешно открыл дверь и скрылся в сенях. - Ушёл... - простонала соседка... - Мария, чего-то я не пойму. Чего у вас такое здесь произошло? - Ничего не произошло... - Как ничего? Ты почему сидишь такая спокойная? - А чего беспокоиться? - Так от тебя же муж ушёл. - Ушёл. Но недалеко. - Как не далеко? - Так. До скамейки он ушёл. Посидит до ночи, и обратно вернётся. - Да ты что? - Соседка метнулась к окну, потом вернулась обратно. - И правда, на скамейке сидит. Это чего такое значит? - Этот ролевые игры, Настасья, - улыбнулась вдруг Мария. - Какие ещё ролевые игры? - А такие. Хочется человек свободы, так зачем ему мешать. Пусть поиграет немного в свободного человека. - А если он и правда уйдёт? - Уйдёт? А куда ему идти, Нacтасья? - К какой-нибудь другой юбке. - Нет, Настасья. Он посидит-посидит и вернётся. И будет у нас с ним сцена встречи после долгого расставания. Уж очень это приятная сцена, я тебе скажу. - Чего? - соседка с недоумением уставилась на хозяйку. - Ну, Мария... Гляди, доиграетесь вы когда-нибудь в такие игры.... - Ничего-ничего... - Улыбнулась Мария. - Мы в эти игры уже не первый раз играем. И вроде, пока живём... - Малахольные вы, я, вам так скажу... - сокрушенно закачала головой соседка, и встала со стула. - Никогда бы про вас такое не подумала... Пойду и я... От греха подальше... - Погоди, - опомнилась Мария. - Я тебе сейчас с собой пирога отрежу. И ещё один кусочек - для Вани. - Чего? Для какого ещё Вани? - Для моего. Пойдёшь мимо скамейки, сунешь ему в руку. Он ведь там до ночи будет сидеть, свободой дышать. А с пирогом в руках свободой нacлаждаться слаще. - Да? - И coседка, нeoжиданно для ceбя, вдруг расxoхоталась.